Река играет
Тюлин — герой рассказа, перевозчик на реке Ветлуге. У него моложавое лицо, «почти без бороды и усов, с выразительными чертами», басистый грудной голос, «немного осипший, будто с сильного похмелья», но в нем слышатся «ноты такие же непосредственные и наивные, как и эта церковь, и этот столб, и на столбе надпись», — замечает рассказчик. За внешне простым сюжетом, состоящим из нескольких сценок, где мужик, мучающийся с перепою, преображается в борьбе с взыгравшей от дождевого паводка рекой, возникает идея особой жизненной силы, возвышающей человека. Объяснение этого эффекта трудно связать с тем противопоставлением, которое есть в рассказе: богомольцев на Светлояре, «святом озере, у невидимого града Китежа» — и перевозчика, «книжных народных разговоров, среди „умственных“ мужиков и начетчиков» — и «стихийного, безалаберного, распущенного и вечно страждущего от похмелыюго недуга» Тюлин. Здесь автор излишне рационализирует повествование — излишне, ибо Тюлин с его неизменным «разве-либо» самодостаточен. Он, как и река, играет своей волен, сам по себе. Рассказ сразу приобрел известность, многократно переиздавался, а образ Тюлина привлек особое внимание М.Горького, неоднократно к нему обращавшегося. Однако связывать образ Тюлина с «революционными настроениями» народа, как это делал Горький, было бы натяжкой. Тюлин гораздо ближе к русской фольклорной традиции, к архетипам Емели, Иванушки, его можно связать с носителями травестийного богатырства в русской литературе (Кузька в «Нравах Растеряевой улицы» Г. И. Успенского, бунинский Захар Воробьев из одноименного рассказа И. А. Бунина, а также с народными героями русской литературы советского периода — Иваном Африканычем В. И. Белова («Привычное дело»), Федором Кузькиным Б. А.Можаева («Живой»), «чудиками» В. М. Шукшина, Кирпиковым В. Н. Крупина («Живая вода»).
